Шум и гвалт аэоропорта остался давно позади, Мартиника вела машину практически не отмечаая того, что происходит по сторонам дороги, глядя строго в одну точку перед собой. То, что у вампиров называлось рыданиями раздирало её горло. Она лишь крепче сжимала руль темно - синей машины, которую угнала со стоянки в Сиэтле. Руль трещал в руках, она ослабляла хватку. Наконец она подъехала к дому и заглушила мотор. Мир сейчас разделился надвое - на то, что было тогда и на сейчас.
Визит к Волтури не принес результатов. Она до сих пор вспоминала то тягостное ожидание длинною в двое суток, когда Аро заставил ждать её ответа. Вердикт - .... отказать! Она с силой ударила по рулю и тот хруснул точно по середине. Мара рванула на себя дверцу машины и выскочила наружу, её кулачки оставляли глубокие вмятины на капоте, дверях и багажнике. Лобовое стекло разлетелось вдребезги, рассыпав по сотаткам салона остколки. Всего пятнадцать минут, но теперь машина представляла собой жалкое зрелище, словно побывав в аварии, она была вся во вмятинах, без стекол. Кожанные сидения были с конем выдраны из своих мест и валялись исковерканным хламом неподалеку. Наконец, поняв, что крушить больше нечего, она словно в бессилии опустила руки. Три дня назад её клан был с ней, все были живы. Теперь, не осталось практически никого.
Жажда мести заполнила все её существо, ненависть съедала её изнутри. Одна из всего клана, она решилась поехать к Волтури и просить справедливости - покарать тех, кто убил представителей клана, тех, кто не одну сотню лет был ей дорог. Она была готова сравнять с землюе резервацию оборотней, разорвать их на мелкие части, но благоразумие заставило её отправиться к Волтури в поисках справедливости. Лона ожидала, что правители поступят разумно, отдав ей некоторых из своих бойцов, что бы сравнять в землёй племя этих мерзких собак. Но...
Она до сих пор помнила голос Аро, интонации и то, что он сказал её при всех. - Мы приняли решениее отказать! Таковы были его слова - Но ты можешь остаться с нами, ведь тебе нужен клан и ... семья. Её руки в его ладонях, взгляд ярко-алых глаз, воспоминания и мысли текли рекой в его сознание. Мариника в тот момент переживала все заново, едва сдерживаясь, что бы не закричать. Те мгновения, когда они вернулись домой с охоты и то, что ожидало их... воспоминание вновь пердстало перед её мысленным взором:
" послышалось щебетание поздних пташек, потянуло запахом большой воды неподалеку и запахом земли. Все эти безобидные запахи перемешивались с отвратительным терпко - металическим душком, доносящимся из-за распахнутой настеж двери. Но более всего воняло псиной, воздух смердел запахом этих собак. Несколько фигур остановившихся перед ней, постепенно приобрели очертания - Первым стоял Виктор Вилладжио, его бледное худое лицо обрамляли каштановые пряди, глаза лихорадочно горели во впалых глазницах, чуть поодаль Ларантейн Вилладжио остановился на пол шага от входа, его прекрасное аристократическое лицо исказилось гримассой ярости. Тут из расплывчатого пятна возникла сама Мартиника (себя со стороны всегда представлять сложнее), она держала под локоть Либии - красивую дородную, пышнотелую шатенку, которая внезапно вырвавшись рванулась в дом и как только она исчезла за порогом, воздух вокруг сотрясся оглушительным воплем, переходящим в визг, который казалось завис на одной - самой высокой ноте и всё не кончался и не кончался. И тогда словно повинуясь мгновенному синхронному движению, они рванулись во внутрь. Тут перемежая долгий и протяжный крик Либии, послышалось яростное рычание Виктора. Лоран стоял молча, только крепко сжатые кулаки выдавали его состояние. Либия, опустившись прямо на пол посреди разрозненной гостиной, завыла, вцепившись руками в волосы. Она раскачиваль из стороны в сторону, словно в каком то санамбулическом состоянии. Глаза её смотрели на то, что лежало сейчас перед её коленями - это была голова филиуса. Виктор резко развернулся и ударил Либию по лицу, отчего голова её мотнулась в сторону, волосы упали на глаза. Она смахнула длинную челку и растерянно заморгала, перестав подвывать. Теперь её тело сотрясали мелкие конвульсии. Мартиника двинулась к Либии и попыталась поднять ту спола, наконец её это удалось и она тяжело опустила Либию на диван, который каким то чудом уцелел. Отступая назад, Мара поскальзнулась и едва не упала, когда она перевела взгляд вниз, то увидела, что стоит в луже крови. Запах стал более насыщеным - приторно сладковатым. Рефлекторно рука Мартиники потянулась к лицу. Она сделала несколько шагов, что бы выйти из этой лужи и обойдя Лорана, оказалась впереди всех. Она зажала ладонью рот, потому что картина, которая открылась перед ней теперь полностью, было поистине ужасающей - Разорванные, разрозненные куски тел покрывали пол. Некоторые из них еще шевелились и вздрагивали. Мартиника подавила возникший внутри рык, который вышел шипением сквозь плотно сжатые губы - Нет, прошептала она, - нет! Вивьен, красавица Вивьен, её некогда белокурые и прекрасные волосы были бордовыми от крови. Её лицо обезображенное до неузноваемости, уставилось в потолок широко-распахнутыми глазами. Равные раны от зубов, располосовали правую щеку. Враные раны на шее, которые практически отделили голову от туловища. Сесиль - она всегда была лучшей охотницей - сильной и выносливой. Было видно, что она сражалась до последнего, прикрывая более слабую Тару, которую обожала, как мать, обожает собственного ребенка. Они так и умерли не разжав рук. Тара лежала поломанной фарфоровой куклой, перегнули пополам, так навечно и оставшейся пятнадцатилетней. Филиус лежал недалеко от двери, он принял первый удар на себя. Его лицо было пререкошено в злобном оскале, в руках он сжимал труп своего врага. Маркос в свою очередь видимо метался между Сисиль и Вивьен, стараясь уберечь их обоих. Но силы были слишком неравными. Пара тел оборотней валялась неподалеку бесформенной грудой костей и мяса. Воздух был пронизан запахом псины, вперемежку с кровью, которая казалось покрывала каждый сантиметр гостиной. Мартиника качнулась назад, уперевшись в грудь Лорана, который неслышно подошел к ней сзади. Она повернулась к нему лицом, отражаясь в его бездонных глазах, Мара тщетно вглядывалась в их глубину. Рядом утробным рыком отозвался Виктор, к ноге которого подползла Либия и теперь сидела, уставившись в пустоту совершенно безумными глазами. Она обхватила Виктора руками в районе колена и пржималась к нему всем телом. Мартиника словно оттаяла, её тело сотрясала ярость, длинные изящные пальцы, увенчанные длинными ногтями, согнулись в хищном захвате, как будто когти дикого животного. Она заметалась по комнате, круша чудом уцелевшие отстатки мебели. Лоран стоял также неподвижно, его взгляд был устремлен на камин. - Теперь понимаете, что тогда, пять лет назад, я была права. Стэфано убили! Я вам говорила, что нужно обратиться к Валтури, но вы меня не послушали! Теперь смотрите - она обвела руками гостиную - Смотрите - прошипела она. Я говорила, что Стэфано убили оборотни. Там их запах был повсюду, я говорила, что тогда пять лет назад, чувствовала, что за нами следили. Мне не верил никто, даже Стэфано. Но теперь? Что вы скажите теперь? Я точно знаю, что мы не нарушали договора, не пересекали их границ. Стэфано бы не позволил ни себе, ни кому-либо другому нарушить договор. Его убили пять лет назад, мы переехали и теперь это пришло за нами сюда. Она с размаху ударила кулаком в стену, жалобно звякнув, зеркало соскочило с гвоздя и упало на пол, разлетевшись на куски. - Что теперь? Какие доказательства вам нужны? Говоря это она схватила с пола бесформенную тушу одного из оборотней и с громким рыком запустила ею в окно. Туша вылетела с грохотом и звоном разбитого стекла. ...."
Потом она одна, никто не поддержал её в решении, поехала к Волтури, надеясь получить то, о чем просила  - Помощь и справедливость, но вернулась ни с чем. Аро отказал... отказал, сжимая её руки в своих, не отрывая взгляда ярко-алых глаз. Его тихое - Нет!, - разнеслось под сводами старинного зала и Маринкатогда не до конца ещё осознала все значение этого слова, а потом. Потом мир рухнул.

Она стояла перед опустевшим домом, не решаясь войти. Ветер все так же трепал листья на деревьях. Наконец, она двинулась и вошла в дом.

офф: отписала что трупы не сожженые, это не по канону, но так понятны потери.

Мартинка резким движением распахнувшая дверь особняка и пнувшая, стоявшую неподалеку подставку для тростей и зонтов, была тут же остановлена железной хваткой Лорана. Он схватил её за шею и сжав руку под нижней челюстью, грубо приподнял её над полом. Если бы на её месте был человек, то его шея была бы тот час сломана, но для Мартиники, этот жест только прекратил поток слов, превратив их в хрипы. Она схватил его руками за запястье, ноги её беспомощно задергались в воздухе не касаясь пола. Лоран был сильнее, значительно сильнее физически. Его обычно красные глаза сейчас потемнели от гнева, он не отпускал её шею, пристально всматриваясь в её лицо. В его взгляде Мара не увидела, ни горечи, ни сожаления, ни сопереживания... лишь холодная жестокость, подводящая жестокую черту.
Она, все ещё во власти его руки, попыталась извернуться и пнуть Лорана ногой, но у неё ничего не вышло. И ей пришлось подавиться собственными хрипами и унизительной беспомощностью.
Вампир выплевывал свои безжалостные слова, загоняя гвоздь за гвоздем в крышку гроба их общей мечты, его слова наполненные ядом, презрением и пренебрижением, словно острые кинжалы раз за разом вонзались туда, где раньше билось сильное и горячее сердце, которое теперь было бездвижно уже не одну сотню лет, но.... боль осталась прежней.
Он с завидной безжалостностью говорил о Волтури, как будто предвкушая услышать рассказ о её унижениии перед королевским кланом. Она не сомневалась, он был уверен, что ей откажут.. несомненно.
Договорив последнее, он разжал руку и Мартиника прочно встала на ноги и тут же отшатнулась от того, чье лицо теперь приобрело спокойное выражение.
Она сморела на него широко-распахнутыми глазами, силясь поверить и осознать то, что сейчас услышала - всего два предложения и не более десятка слов, но как многое они сказали. Его глаза вновь стали алыми и в них больше не бушевала та ярость, которая была минуту назад. Холодное, острое как опасная бритва безразличие.
По инерции Мартиника поднесла руку к тому месту, где недавно смыкались пальцы Лорана, её губы приоткрылись, что бы потом опять сомкнуться, как будто она передумала что-либо произносить. Внезапная мысль о том, что сейчас она напоминает выброшенную на берег рыбу, которая то открывает, то закрывает рот в немом крике о помощи, но его никто никогдда не услышит.
Потом его смех жестокий и безжалостный, прорезал звенящую минутную тихину разгромленной гостиной и подобно бурному потоку снес, как хрупкую плотину,  молчание Мартиники. Этот смех вернул вновь ощущение реальности, мир снова наполнился звуками и запахами, которые досих пор наполняли гостиную. Слишком медленно для вампира она снова отступила назад шаг за шагом, пока не уперлась спиной в полку камина напротив которого сидел на уцелевшем стуле Лорантен. Она чувствовала лопатками каменную кладку из необработанного камня. Из камина все ещё шел запах тел.
- Предупреждал, подобно эху отозволась вампиресса - Предупреждал, повторила она снова. Её взгляд был устремлен куда то поверх головы Лорана - Трус... трус и мелочный лжец - произнесла она с ненавистью в голосе.
- Стефано воспитал тебя, относился как к сыну, а ты даже не попытался удержать тех, кого он так долгои тщательно собирал в клан, не попытался сберечь нашу семью. Скинул с себя бремя ответственности. Как же Стефано ошибся в тебе, как он мог так ошибиться!? Не рассмотрев твою трусливую и лживую личину - медленно проговаривая каждое слово, произнесла она.
Теперь Мартиника пришла в себя, она снова была готова атаковать, снова была готова к бою - Стефано готовил тебя к тому, что бы со временем передать тебе бразды правления кланом, ответственность за тех, кто выжил. Она посмотрела на него сузившимися глазами - Он готовил тебя мне в мужья - после этих слов Мартинка рассмеялась звонким безудержным смехом - Как же он ошибся! Даже Аро в этой ситуации поступил более честно чем ты. Она пристально посмотрела на него, ожидания, какое впечатление произведет на него упоминание Аро. Сейчас ей было плевать на события почти трехсот летней давности, но она знала, что именно это будет более или менее болезненным ударом для Лорана...

- Просить о помощи!? - она резким движением руки оттуолкнула его ладонь от своей груди - Просить о помощи? Я просила о мести, потому что помощь должна была прийти от тебя. А месть... месть... Она на мгновение замолчала, подбирая слова - Я... она выглядела растерянной, что случалось очень редко. В какой то момент показалось, что у неё выбили опору из под ног - Я думала, что мы семья, что тут я найду помощь. Да, к Волтури я пошла за местью, пусть ты и другие посчитали это трусостью, мне все равно, но думала, что помощь я найду у того, кого по праву считала своей семьей. Голос звучал тускло и последние слова она произнесла тихо, как будто внезапно у неё кончился завод. Она посмотрела на Лорана - Тебе не понять меня, да ты даже и не будешь пытаться это сделать. Всё на что ты способен - это обвинить меня в трусости и лизоблюдстве. Пусть так - она скрестила руки на груди, словно возводя между ними незримую стену - Знаешь, мне все равно, что ты думаешь. Она обошла его и повернулась спиной, - Быть может сейчас я должна испытывать горечь, обиду или ненависть по отношению к тебе. Да, все это было часом ранее, но сейчас... сейчас мне безразлично - Её взгляд был устремлен в окно напротив, все эти слова давались ей с огромным трудом и лишь та сила воли которая была у неё всегда, та выдержка, которую воспитал в ней Стефано не давала её голосу сорваться. Не давала кинуться в объятья того, кто был с ней в этой комнате и тот, кто до сих пор оставался для неё родным и ... любимым... любимым той странной, скрытой и болезненной любовью, той самой, которая способна причинять лишь боль, опустошать изнутри, разрушать. То была любовь не созидательная, а разрушительная, способная пораждать лишь тьму в душе и сердце, любовь переплетенная с ненавистью настолько прочно, что порой было сложно отделить одно от другого.
Эта тьма наполнила все её существо - болезненная любовь, непонятое до конца чувство, которое в силу постоянной холодной отстраненности Лорана, и боязни быть отвергнутой, вместо прекрасного цветка расцвело в уродливое нечто. В то самое нечто, где ненависть и презрение к собственной влюбленности, как к слабости, измычили и терзали её. Скупая на чувства, преданная при человеческой жизни своими родными, Мартиника по кирпичику возводила стену вокруг себя и вот совсем недавно эта стена дала трещену, готовая распасться на части.... теперь края этой трещины снова сомкнулись, отгораживая её от Лорана казалось навсегда.
- Прощай, - коротко бросила она и не оборачиваясь пошла к двери. Ни единого слова больше не слетело с её губ. Прошлое она оставила за спиной, больше не унижаясь обвинениями.